Сын Игорь уснул. А жена начала расспрашивать мужа, почему он такой грустный. Он пытался отнекиваться, но ничего не получилось.
Он прижался к ее плечу, но не чувствовал никакого тепла. В его голове просто кружились дурные мысли. Николай не знал, что делать дальше. А вдруг кто узнает? Хорошо, что она хоть замуж вышла. Единственная угроза — Степан, который из-за ревности может всякого наговорить. Но жене ничего не говорил, терпел и молчал.
В этот момент Люба думала о том, что зря женилась. Не любила она Степана, к Кольке душа лежала, но он то женат был. Ей хотелось быстрее сбежать куда-то, потом будет поздно.
Она спешила в больницу к сестре, чувствовала себя неладно. Но будто что-то ее останавливало. Мать Степки ходила вокруг да около, догадывалась, но молчала, только сыну намекнула:
— Не успели жениться, уже родителями стали?
— Не понял?
— Поторопились вы чего-то…
Этот разговор не давал ему покоя, он знал, что не может быть ребенка от него. Он решил напрямую спросить, Колькиного ли она ребенка под сердцем носит. Но Любка только рукой отмахивалась.
Но надо было что-то решать, рано или поздно все станет на свои места. Степка еще что-то бормотал себе под нос, а из уст Любы вырвалось: “Как решишь, так и будет!”.
От этих слов ему стало еще хуже. “Любит ее или нет? Как можно было так жениться? Теперь всю жизнь чужого ребенка на себе тянуть?” — крутилось в его голове.
Как поступить? Выгнать ее или простить? А как в глаза смотреть? Жена лежала и молчала, решение должен был принять Степан. Он чувствовал себя обманутым, но так любил Любку, как никого на этом белом свете.
Утром Люба сама начала разговор:
— Я, наверное, поеду к маме. Так будет лучше…
— Никуда ты не поедешь! Это будет наш секрет, здесь и моя, и твоя вина.
После Рождества Любка поехала к маме и задержалась там на целый месяц. Степан съездил, забрал ее и сказал, что больше никуда не отпустит.
Никто не догадывался о том, что в их семье не ладится. Степка вел себя сдержанно, был молчаливым и серьезным, а Люба постоянно домашней работой была занята, не было ей дела до бабских разговоров. Но старухи деревенские никак не унимались. Дошли до Степки слухи, куда это ездила Любка и чем занималась:
— У мамы гостила, да?
— Что с тобой?
— Значит, от Кольки забеременела. Ты совесть совсем потеряла. Вон на весь поселок меня опозорила. Каждый видит меня и шушукается. Думаешь, нет у меня чувств совсем?
— Я же тебе предлагала….
— Замолчи и глаза свои спрячь!
Он себе места найти не мог, метался, стукал башмаками, хотел сбежать куда подальше. Любка боялась на глаза свекрам попадаться, если все говорят в деревни — значит, и они в курсе. Куда спрятаться от злых глаз. Не миновали слухи и семью Николая. Вернулся он домой, а жена ему говорит:
— Слышал новости?
— Какие?
— Не притворяйся! Говорят, что Любка от тебя беременна была!
— Нашла кого слушать…
— Не просто так ведь говорят!
— Бабский язык без костей, вот и болтают себе глупости!
— Но почему-то только о тебе…
Жена хлопнула дверью и ушла. Николай закурил папиросу и начал о жизни думать. Нет никаких доказательств! Только перед женой не удобно, она теперь всегда будет зло таить в сердце, точно доверять не будет. Взять бы ее и уехать из поселка навсегда.
Степке было хуже всех, он не знал, куда ему податься, когда только успела его Любка вокруг пальца обвести.
— Что теперь поделаешь? — буркнул он.
— Говорили, не бери дальних баб, не нашел девку среди своих? Родила она или порожняя бродит по миру? — ответил ему отец.
— Ничего не говорит, молчит…
— Не хочу даже смотреть в ее сторону, но дело твое, сын…
— Отец! — крикнул Степка.
— Не ори на меня, твои дела — ты и расхлебывай!
— Я ведь люблю ее. Пройдет время, свои дети пойдут, затянется все.
Степа ехал домой и кусал губы, как ему с женой теперь-то говорить. Любка не любила его, замуж вышла просто по дружбе, как к отцу относилась.
— Поехали в Устье. Отец орет на меня, мама орет, люди за спиной бормочут. Не будет нам здесь жизни, — шепнула Любка.
— Поехали…
Так и стали жить они там, никто их в Устье не знал и сплетен не разносил. Николай постоянно проезжал возле их дома, смотрел, как с дочкой его возится Степка.
