Когда говорят о детдомовцах, сразу включается сострадание и чувство жалости. Каждый человек хочет улучшить жизнь одинокого малыша, помочь ему чем-то, купить сладости или игрушки.
Мы с дочкой однажды попали в инфекционную больницу. К нам в палату подселили 5-летнюю девочку Олю из детского дома. Она была одна. Мы ей пытались помогать, покупали медикаменты и всякие мелочи, медсестры были с ней весьма обходительны. Я посуду за ней мыла, гостинцы давала, на капельницы водила, колыбельные пела.
Она была самостоятельной, развитой не по годам и очень мудрой. Оля быстро привыкла ко мне, стала вести себя более свободно в палате. Девочка начала лазить по моим шкафчикам, брать игрушки дочери без разрешения, прыгать на нашей кровати и отбирать телефон. Я вежливо ей сделала замечание. Она ходила по другим палатам, мамы боялись ее обидеть, она же с приюта, и так жизнь у нее тяжелая. Все терпели и ждали ее выписки, только когда ситуация выходила из-под контроля, мы просили ее успокоиться и вести себя адекватно.
Мне конкретно «повезло», так как мы находились с ней в одной палате. Оля постоянно контролировала нас с дочкой. Моя малышка решила читать книгу или раскрашивать, уже и та подбежала. Не могла же я ее прогнать – давала карандаши и листок. Мы решили чай попить с печеньем, а она мне: «Я съем ваше печенье!». Ольга не умела просить, лишь ставила меня в известность.
Мы ее кормили, ведь стыдно не кормить. Врачи просили не баловать ее и не давать сладости, но девочка ничего не понимала. Она вечно просила что-то вкусное, делала это очень настойчиво.
Оля не всегда съедала угощения – она складировала их в тумбочку. Там было столько гостинцев, что уже и дверца не закрывалась. Она не опустошала свои запасы, клянчила и клянчила по всем палатам, видимо, готовилась к возвращению в приют. Вскоре санитарка достала оттуда гнилые фрукты, фантики от конфет, огрызки печенья и другой мусор.
С туалетом вообще была беда. Как только мы с дочерью туда шли – сразу нужно было и Оле. Просьбы подождать на нее не действовали – она буквально выламывала дверь. Потом я начала спрашивать ее, хочет ли она в туалет, но ситуация от этого не изменилась.
Девочка кашляла прямо на других детей, целовала их и обнимала, несмотря на запреты мам, особенно тех, которые уже готовились к выписке. Я отгоняла ее от дочки, пыталась объяснить, как передаются заболевания, но девочка и слышать меня не хотела.
Угомонить ее не мог никто. Она не реагировала на слова и замечания. Через несколько дней мамы из соседних палат уже не смотрели на то, что Оля из детского дома, покрикивали на нее и рычали. Мы попросили медсестру, чтобы она присматривала за ней. Почему мы должны воспитывать детдомовца, следить за лечением и рационом? Когда доктор пришел в палату, он возмутился после моих слов, мол, мне лень за одинокой девочкой без родителей присмотреть.
У меня просто слов не нашлось для ответа. Я же здесь не отдыхаю, мне нужно уделять время своему ребенку! Дочка очень капризная, я не высыпаюсь и не ем почти, еще и за Олей ухаживать?
Выписали нас раньше времени. Я ей оставила все продукты, средства гигиены и игрушки. Когда я приехала домой, я почувствовала такое облегчение! Мне после больницы пришлось долго восстанавливаться, психика моя не слабо пострадала. Я грызла себя за то, что раздражалась на Ольгу, у которой нет родителей. А с другой стороны – как при таком поведении можно сдерживаться и терпеть?
