Гриша уже дома и жить не хочет, не тянет его туда. После работы он мчал к родителям или пил пиво со своими друзьями. Товарищи в пьяном угаре смеялись над ним и давали дурацкие советы. Они называли его «долбодятлом».
Визиты к пожилым родителям тоже не радовали. Они вечно жаловались на маленькую пенсию, плохое самочувствие и сына-идиота. Именно так они его и называли, ведь женился он в 35 лет на провинциальной хабалке.
Уехать хотелось куда-то далеко. У него была своя квартира, в которой и обитала жена, но туда не тянуло. Грише было плохо, дурацкие мысли разрывали голову. Ему казалось, что его обокрали цыгане, и он тихо отдавал им все свои сбережения.
Трехкомнатная квартира ему досталась от дедушки. Он сделал там ремонт и обустроил все новой техникой. Жил он в своей берложке и горя не знал до определенного момента. А теперь его квартирой пользуются «оккупанты», а он остался без крыши над головой.
Аня и Даша отпугивали мужчину. Он боялся и на порог явиться. Если бы ему кто-то сказал, что он станет заложником подобной ситуации, он бы рассмеялся в лицо или сбежал бы от Ани. Он бы шарахнулся и забыл бы о ней. Он бы на безлюдный остров сбежал, глаза бы выколол, лишь бы не пойти на поводу чувств.
Тогда ему казалось, что судьба ему преподнесла подарок – страстную и горячую женщину. У Ани была уже взрослая дочь, которой занимались дедушки и бабушки, поэтому личной жизни она никак не мешала.
У нее и дом свой частный был, который она сдавала в аренду. Все вырученные деньги на карте копились. И работа у Ани хорошая была. А хозяйка какая! Утром выполнит супружеский долг и бежит пирожки жарить. Все прихоти Гришины исполняла. Жарила, тушила, варила.
Гриша ел и пельмени, и борщи, и пироги. Аня всегда рядом сидела и любовалась ним. Женщина его комплиментами засыпала и расхваливала. В холостяцкой берложке стало чисто и уютно после появления Ани. Вся сантехника блестела, а постельное белье пахло альпийскими травами. И носки всегда были чистыми, и трусишки проглажены. Ничего не предвещало беды.
А интимная жизнь какая у них была! Гриша всегда удивлялся нарядам Ани, в которых она встречала его с работы. Он даже руки не успевал помыть, сразу в спальню бежал. Безумная любовь у них была, что уж тут говорить.
Они и разговаривали по душам за чашкой чая. Гриша о своих успехах на работе рассказывал, как его директор уважал, а Аня с открытым ртом глотала каждое его слово. Такое вот взаимопонимание царило между ними. Вот и думал он, что жена из нее получится идеальная.
Полгода они жили вместе, казалось, что блаженству и счастью нет конца. Даша, дочка Ани, даже не появлялась на горизонте, не мешала матери жизнь свою устраивать. Потом Аня намекнула, что пора уже узаконить их отношения. Ей уже за 30 было, стабильности хотела. Она буквально перед выбором Гришу поставила: или делаешь предложение, или разбегаемся.
Жениться он не особо хотел, его и так все устраивало. Но от борщей и сексуальных халатиков Ани отказываться не желал. Решил расщедриться и «подарить» возлюбленной штамп в паспорте.
Сразу после свадьбы Даша к ним переехала. Целую комнату пришлось девчонке выделить. Романтика и страсть сменились на детский смех и веселье. Делать ничего барышня не хотела, даже в магазин за хлебом ее не выгонишь. Только спит, ест и играет. Начались конфликты и скандалы, не уважала Даша ни мать, ни Гришу.
Аня волосы на себе рвала, рассказывала, что дочь в мужа-козла пошла, поэтому перевоспитать ее не получится.
Бывший муж ее был бизнесменом. Алиментов не жалел. Но денег все равно не хватало, ведь аппетиты у барышни малолетней были немаленькие. Гриша попробовал ее приструнить, но Даша заявила, что слушать его не собирается, мол, он ей никто. А теща все названивала, просила деточку ее не обижать.
Аня уже и о страстях в спальне позабыла с капризами дочери. Уже и унитаз не так блестел, и пирожки все реже появлялись в доме. Быт съедал все чувства, уже не так тянуло Гришу к Ане.
Тут еще и переходной период Даши подоспел. Гормоны и все дела. Гриша всю ответственность на себя взвалил, только счастья прежнего уже не чувствовал.
Вскоре еще и Зоя в его квартире поселилась, старшая сестра жены. Приехала работу подыскать, а на съемную квартиру денег нет. Ей уже за 50 было, расхаживала по городским хоромам в платках и цветастых велюровых халатах.
Сначала обещала через месяц съехать, но уже полгода прошло. Работу так и не нашла, как и мужа богатого. Сидит на балконе, вяжет и все свое творчество по квартире раскладывает. Холостяцкая берложка превратилась в бабий будуар.
Еще и внуки ее на выходные сюда приезжают. Такой гам и шум стоит в квартире, что уши вянут. Когда дети засыпают, Грише и телевизор включить не разрешают. Зоя все настирывает весь день, ведь в деревне машинки стиральной не было. Как в аду живет теперь он!
Даша котов бездомных домой таскает. Разрешения не спросила, всю квартиру уже обгадили. Гриша ей и слова сказать не может, не отец ведь. Вся территория ними помечена, включая Гришины кожаные ботинки. Климат в семье обострялся.
Гриша домой приходил и сразу в спальню бежал. Прямо там и трапезничал и смотрел телевизор, который стоял на Зоиной салфетке. От любого шума вздрагивал, думал, что кто-то уже хочет внедриться в его личное пространство. Почти не спал, почти не ел.
В полшестого Зоя уже оладьи жарила и по телефону с мамой разговаривала на повышенных тонах. Громко всех обсуждала, да и о Грише не забывала.
Когда Гриша выходил из дома, он вдыхал воздух и расслаблялся, будто из тюрьмы его выпустили. Казалось бы куда хуже, но вот Аня захотела, чтобы он Аню удочерил.
Захотела она бывшего мужа родительских прав лишить. Семью захотела крепкую и дружную. Чтобы фамилия одна была, перед людьми неудобно ведь. Может, и жизнь тогда их наладится.
Гриша не хочет. Уже и Аню не хочет, и борщей не хочет, и халатиков эротических, и чистого унитаза…
